Блестящий ученый с мировым именем, имевший много официальных постов, материальное благополучие, получивший множество заманчивых предложений от промышленных компаний, он сумел отказаться от всего этого во имя опасного, трудного пути борца против коричневой чумы. Начались тяжелые годы подпольной борьбы. Имя Жолио-Кюри стало знаменем этой борьбы.

После освобождения Франции ученый становится во главе Национального центра научных изысканий. Он стремится поставить науку на службу национальной независимости своей страны. Он решил дать своей родине атомную энергию, которая служила бы не уничтожению, а мирным целям. Жолио-Кюри убедился, что, продолжая работы в области атомной энергии, необходимо одновременно бороться против опасности использования ее как оружия. Защищая науку, он стал одним из активнейших борцов за мир. «У меня был соблазн замкнуться в своей лаборатории, но я задал себе вопрос: «А кто воспользуется открытием, которое я сделал?» И тогда я понял, что, для того чтобы иметь возможность сидеть спокойно в своей лаборатории, я должен сражаться в рядах тех, кто хочет, чтобы достижения науки были использованы в мирных целях...»

В 1946 году Жолио-Кюри вместе с женой дважды был в США, где участвовал в работах Комиссии по атомной энергии ООН. Здесь однажды у него состоялся весьма знаменательный разговор с американским банкиром Барухом, который довольно определенно сказал, что, работая в Америке, Жолио-Кюри мог бы иметь прекрасную лабораторию, сотрудников и королевский оклад. Тогда он со смехом ответил Баруху, что этого ему мало. Нет, не королевские оклады привлекали замечательного ученого. Он, разумеется, мог бы уехать в Англию или в Америку в мрачные годы гитлеровской оккупации, наконец, воспользоваться предложением Баруха и отдаться «высшей радости – радости открывать и творить». Но это означало изменить своему народу, который Жолио-Кюри любил больше всего на свете.

По его инициативе во Франции создается Комиссариат по атомной энергии, который он возглавил. В Комиссариат вошли также Ирен вместе с Перреном и Оже в качестве комиссаров. От имени всех сотрудников Комиссариата Жолио-Кюри заявил, что их работа будет направлена только на применение атомной энергии, на благо людям, а не для смерти и уничтожения; он предупреждал, что все они уйдут из этого учреждения, если их заставят работать над изготовлением атомного оружия. Большие трудности пришлось преодолеть ученым, создававшим первый атомный реактор. Разрушенная войной промышленность Франции, враждебное отношение со стороны правящих кругов – все это создавало дополнительные преграды, но неистощимая энергия Верховного комиссара, его огромный авторитет позволили в короткий срок достигнуть цели. В 1948 году в форте Шатильон был пущен первый атомный реактор.

Вскоре в правящих кругах Франции, а также в США и Англии стали раздаваться голоса возмущения по поводу того, что во главе Комиссариата стоит «человек, позволяющий себе быть коммунистом», выступающий против применения атомной энергии в военных целях, всецело поддерживающий мирную политику Советского Союза. Власть имущие хотели, чтобы Верховный комиссар молчал и делал атомное оружие, а он не мог и не хотел делать ни того, ни другого. И тогда, повинуясь окрику своих американских хозяев, французское правительство в 1950 году приняло позорное решение отстранить Жолио-Кюри от руководства Комиссариатом. Ему запретили появляться в форте Шатильон, некоторые продажные газеты даже позволили себе недостойные выпады против прославленного ученого. Спустя полгода из Комиссариата были удалены Ирен Жолио-Кюри и некоторые другие прогрессивные ученые.

Решение французского правительства вызвало бурю протеста во всем мире. На научных сессиях, собраниях и митингах в разных странах принимались резолюции, клеймящие позорный акт правящих кругов Франции. Молодежь на очередной лекции Жолио-Кюри в Коллеж де Франс устроила демонстрацию. Стол и кафедра утонули в цветах, тысячи людей ждали появления ученого в коридорах и на лестницах. Стихийно вспыхнул митинг. Прогрессивная Франция не хотела мириться с позорным решением правительства. Имя Жолио-Кюри стало знаменем борьбы. «Жолио – это мир!» – писали прогрессивные газеты.

Став во главе Всемирного Совета Мира, Жолио-Кюри проводит огромную работу, отдавая делу мира весь жар своего большого сердца. В 1951 году он стал лауреатом международной Ленинской премии мира. Впервые в истории руководителем широкого народного движения оказался не политик, а ученый.

Ирен Жолио-Кюри в это время продолжала руководить Институтом радия и кафедрой в Сорбонне. По ее проекту стал создаваться новый ядерный центр в Орсе, близ Парижа, оборудованный новейшей аппаратурой. Ясно вырисовывались перспективы новой „увлекательной работы. Но, к несчастью, силы все убывали. Оба, Фредерик и Ирен, были тяжело больны лучевой болезнью. Они не любили говорить о своих болезнях и до последних дней жизни продолжали активно работать.

Ирен умерла в 1956 году. Фредерик тяжело переживал ее смерть. Раньше он говорил: «Ирен – моя половина. Ее боль – моя боль. Мы всегда вместе». Теперь он остался один, к его прежним обязанностям присоединились новые: он принял кафедру Ирен в Сорбонне и стал руководить строительством ядерного центра в Орсе.

Жолио-Кюри проявлял искренний огромный интерес к проблемам ядерной физики, разрабатывавшимся в России. Он неоднократно приезжал в Советский Союз и был большим и искренним другом советских ученых. В последний раз Жолио-Кюри приезжал к нам в 1958 году. Знакомился с работами института в Дубне, рассматривал синхрофазотрон, рассказывал о строительстве в Орсе и выразил желание заниматься совместными исследованиями в области ядерной физики.

В июне 1958 года начал работать огромный синхрофазотрон в Орсе, строительством которого руководил Жолио-Кюри. В этом же последнем году своей жизни тяжело больной ученый успел сделать массу дел: он был в Лозанне на заседании Бюро Всемирного Совета Мира, выступал в Бельгии с научным докладом, открыл Международный конгресс по ядерной физике, написал доклад для конгресса по разоружению в Стокгольме, продолжал научные опыты.

В августе Жолио-Кюри не стало. Прах его покоится в предместье Со близ Парижа, рядом с Ирен Жолио-Кюри, Марией и Пьером Кюри. «Его не только уважали, его любили, а любовь куда труднее завоевать, чем любое почетное звание, чем любую премию, чем шпагу академика или пышный памятник на площади», – писал о своем друге Илья Эренбург.

Дети Ирен и Фредерика Жолио-Кюри продолжают славную традицию семьи Кюри. Дочь Элен, ее муж Мишель Ланжевен, внук Поля Ланжевена, работают в Институте радия, сын Пьер занимается биологией.

Фредерик Жолио-Кюри (1900-1958)