Не менее интересные факты, раскрывающие взаимосвязь искусства с магией охоты, Брейль извлек при обзоре соответствующих отделов американской этнографии. Чрезвычайно интересным представлялся предшествовавший охоте магический ритуал у индейского племени алгонкин. Считалось, что она будет удачной, если охотник попадал стрелой из лука в изображение животного, преследовать которое он собирался. Североамериканские индейцы «обожествляли» животных: культ их пронизывал все верования. Особое значение придавалось хищникам, силу и стремительность которых охотники желали заполучить, прикрепляя к одежде амулеты – скульптурные изображения соответствующих животных, в том числе хищных птиц, в частности орлов. У племени занис изображениями хищников разрисовывались стены специальных хижин, куда приходил каждый, кто собирался на охоту. При удачном завершении ее охотники вновь посещали такую «священную хижину», чтобы отдать дань уважения духам, способствовавшим удаче.

Особое внимание Брейль уделил обзору наскальных гравированных и живописных изображений, открытых на севере и на юге Африки, а также в Австралии, поскольку они в наибольшей степени соответствовали по духу искусству троглодитов Европы. Преобладание среди образцов наскального искусства Африки рисунков животных подтверждало идею их «религиозного значения» – существования культа определенных животных. Примечательно, что рисунки наносили люди «посвященные», поскольку лишь они знали секрет приготовления краски. Со всей тщательностью сделанные изображения животных считались священными – они как бы символизировали единство определенной группы людей, представляя, очевидно, их тотем.

Такой же живой и разнообразный мир духовной культуры раскрывало графическое и живописное искусство аборигенов Австралии. К древнейшим образцам его относились изображения различных животных и человека, выгравированные на скалах. Раскрывая их смысл, Брейль обратился к этнографическим рисункам на коре деревьев, которые, как оказалось, были сделаны в связи с обрядами посвящения в тайны племени. Такие обряды сопровождались, как правило, ритуальными танцами и пением. Иное назначение приобретали рисунки на земле – за ними скрывались церемонии, связанные с обрядами «умножения дичи». Среди гравюр и живописи в гротах, семантика которых была забыта туземцами, оказались изображения людей и животных, отпечатки ладоней, а также различные загадочные знаки. Сочетание всех этих изображений изменялось от места к месту. Понять значение их помогли фрески центральных районов Австралии, сделанные представителями ряда племен, изученных Спенсером и Гилленом. Брейль вслед за Рейнаком подчеркнул значимость того факта, что большая часть подобных изображений располагалась в таких местах, куда не допускали «непосвященных».

Примеры из этнографии, спроецированные Брейлем на пещерное искусство эпохи палеолита, раскрывали необычайную сложность религиозно-магических представлений людей древнекаменного века. Искусство пещер отражало эти идеи, и теперь его невозможно уже было считать лишь плодом «бездумной деятельности». Художественное творчество палеолитического человека следовало, согласно выводам Брейля, рассматривать в единстве с творчеством других «первобытных рас», как явление, подчиненное «серьезным запросам». Пещеры, где располагались живописные панно и гравюры, в воображении Брейля предстали как настоящие «святилища», в которых происходили таинственные церемонии, призванные обеспечить удачу в охоте. Наконец, здесь, в этих пещерах, «непосвященные» приобщались к сокровенным тайнам племени и готовились воспринять основополагающие правила социального поведения...

Таков к началу нынешнего века был (в самом общем виде) итог размышлений археологов и этнографов над скрытым смыслом древнейшего искусства. Выводы эти (разумеется, далеко не бесспорные) повторялись в последующие десятилетия стократно, вос-принимаясь уже как бесконечные вариации на одну и ту же тему.

А между тем многое здесь оставалось еще неясным. И прежде всего самой большой загадкой были те, кто совершал магические обряды в глубоких пещерах, кто разыгрывал «колдовские сцены» в подземных залах при свете коптящих ламп или факелов. Люди того мира, казалось, исчезли навсегда, от них не осталось даже тени на неровных каменных стенах, даже следа на холодном и влажном полу подземелий. В возможность воскресить облик людей древнекаменного века не верили даже самые отчаянные оптимисты.

И все же пришло время, когда это чудо начало свершаться. Из небытия вдруг стали возникать робкие, едва различимые тени былого... Их вызвало к жизни само загадочное искусство троглодитов, которое с неодолимой силой влекло к себе любознательные умы, жаждущие раскрыть сокровенные тайны прошлого...

Предыдущая глава: О чем говорят образы древнейшего искусства

Перейти к Содержанию