В связи с проблемой предназначения образов искусства в первобытном обществе Рейнаку наиболее привлекательной представилась «самая распространенная идея – изображение существа или предмета дает власть над этим предметом или существом. Автор или обладатель изображения может влиять, воздействовать на то, что изображено. Речь идет, разумеется, о власти или влиянии магического характера». Рейнак, таким образом, попытался связать с образами искусства древнекаменного века древнейшие из верований, которые, как полагали историки культуры, предшествовали самым ранним религиям и теогониям, а затем упорно сосуществовали с ними и порой переживали их, прочно закрепившись в сознании человека. Но Рейнак не был оригинален в этой остроумной догадке, высказанной им в 1903 г. Его, как ни досадно это для французской доисторической науки, чуть опередил англичанин Лэнг, который сразу же после сообщений Пейрони, Брейля и Капитана обратил внимание на стремление людей древнекаменного века запрятать свои художественные творения в самые отдаленные и темные части пещер. Он увидел в этом желание создать вокруг них атмосферу тайны, естественную для магических действий. Это позволило Лэнгу усомниться в том, что искусство троглодитов было бесцельным и создавалось лишь для того, чтобы «радовать глаз» и доставлять «интеллектуальное наслаждение».

Трудно было не согласиться с Лэнгом, что «месторасположение произведений пещерного искусства, безусловно, определяла идея тайны. Они делались не для публики, а для того, чтобы их могли видеть лишь посвященные». Что касается существа магических верований, то в основе их лежала древняя идея о наличии двойника у каждого живого существа и вещи. Это – нечто нематериальное, подобное тени, образу, душе. Не менее важную роль здесь играла также убежденность первобытных людей в существовании нерасторжимой, прочной, но невидимой связи между самим объектом, будь он одушевленный или неодушевленный, и двойником. Такая связь и приводит к тому, что любое воздействие, оказываемое на двойника, непременно испытывает и объект, ибо он в некотором роде часть его. Поэтому, если ты обладаешь двойником, положим изображением объекта, ты приобретаешь власть над самим этим объектом и можешь причинить ему (при желании) зло, навлечь на него несчастье и даже гибель. «То, что следует из подобных представлений, и есть ключ к любой магии и колдовству: причинить вред можно с помощью колдовства, нанося вред изображению». Такие суеверия восходят к очень давним временам; магические изображения открыты на стенах погребальных камер древних египтян, а в папирусах их сохранились записи настоящих учебных пособий по колдовству. Профессор Пражского университета Лаке подобрал примечательные иероглифические знаки с магическим смыслом: опасные твари, вроде змей, крокодилов и ос, изображены в них лишенными голов, расчлененными или с туловищами, пронзенными стрелами. В греко-римских сочинениях, в частности в «Сатириконе» Петрония, можно найти выразительные примеры веры в силу магических воздействий.

О поразительной, воистину неистребимой живучести такого рода пережитков, возможно действительно восходящих к «эпохе северного оленя», говорит и следующая история, относящаяся к сравнительно недавнему прошлому. Героями ее были не какие-то дикари-язычники, а представители верхушки католической церкви Франции. Дело происходило в XIV в., когда резиденция римских пап находилась в Авиньоне. Святой престол тогда занимал Иоанн ХХII, а его племянник был кардиналом в этом же городе. Епископ Кагора из-за каких-то церковных дрязг вознамерился расправиться и с папой, и с его племянником-кардиналом. Для реализации своих преступных планов он пустил в ход магию. В Тулузе по его просьбе были изготовлены две восковые куклы, одну из которых облачили в папское одеяние, а на другую надели шапку и мантию кардинала. Затем, по-видимому, чтобы усилить подобие этих двойников с папой и кардиналом, их окрестили в часовне тулузского епископа и конфирмовали там же, нарекая соответственно папой Иоанном XXII и кардиналом Авиньона. Далее епископ Кагора начал дырявить облаченные в церковные одежды куклы серебряным стилетом, сопровождая свои действия не только молитвами, но и магическими заклинаниями, формулами и проклятиями, которые (очевидно, для усиления их воздействия) произносились не только на латинском, но и на французском и древнееврейском языках. В темной комнате неоднократно звучало: «Пусть кардинал Авиньона, и никто другой, умрет!», «Пусть папа Иоанн XXII, и никто другой, умрет!»

И нужно же было случиться тому, что кардинал в скором времени внезапно скончался. Но папа, вероятно, как лицо более могущественное, не поддавался воздействию колдовских чар. Поэтому епископ решил повторить магический сеанс. Однако обо всех этих зловещих манипуляциях стало известно. В результате епископу пришлось вскоре пережить канонический процесс. Он был с позором лишен сана, смещен с должности, а затем отдан под светский суд. Бывшего епископа и его сообщников приговорили за колдовство к смерти и сожгли в том же Авиньоне публично.

Предыдущая глава: Этнография помогает в расшифровке изображений животных

Следующая глава: Магические церемонии и колдовские личинки