Считаться с фактом художественного творчества охотников «ископаемой эпохи» заставила не только предельно осторожная тактика Лартэ, которая предполагала (во избежание страстей) предварительное ознакомление с находками тех, кто мог высказать достойные суждения. Успех дела решила череда эффектных открытий предметов искусства древнекаменного века. Они не давали передышки и скептикам, поэтому не стоит удивляться, что к середине 60-х годов «прозрел» даже Эли де Бомон. А что ему оставалось делать, если, например, в гроте Эспелюг, где ранее побывали Лартэ и Милн-Эдвард, Леон Нелли и Фроссар, были обнаружены образцы древнейшего искусства? То же произошло в 1864 г. в гроте де Форж района Брюникель, где хозяин этой земли виконт де Ластик Сен-Жак нашел столько «прекрасных экземпляров гравюр», что место его раскопок сочли нужным посетить видные ученые, а Милн-Эдвард и Лартэ сообщили об этом примечательном событии на заседании Академии наук 8 февраля 1864 г. Тем временем практичному де Ластик Сен-Жаку пришла в голову мысль поправить с помощью таких находок свои финансовые дела – виконт предложил Лувру купить его коллекцию целиком, заломив за нее умопомрачительную сумму.

Вот тут-то и выявилось, сколь неоднозначно воспринимались обнаруженные в пещерах предметы «допотопного искусства». Хранитель древностей в национальной сокровищнице искусств Франции Лонперье не решился на покупку, подозревая подделку. В письме графу де Ньёвескорку, отправленном 8 июля 1865 г., он, выражая крайнюю степень растерянности и недоумения, писал: «Удивительная вещь! В то время как еще не открыли ничего подобного ни в Египте, ни в Финикии, ни в Греции, то есть в тех странах, где искусство существовало так давно, оказалось, будто в Галлии были художники – современники животных, не существующих ныне на нашей Земле, которые в невообразимо далекие времена рисовали так, как не рисовали со времен галлов исторической эпохи! В тот день, когда одна из гравированных костей будет извлечена из подлинно ненарушенного блока, история искусств человечества получит факт безмерной ценности».

Лонперье, разумеется, смущала не столько неясность условий залегания находок виконта, сколько утверждение археологов, будто не лишенные изящества гравюры – дело рук «допотопного» троглодита, который использовал в своем труде «преднамеренно оббитые» камни. Менее прижимистые и более дальновидные англичане думали, однако, обо всем этом иначе, и потому коллекция де Ластик Сен-Жака, вместо того чтобы оказаться в стенах Лувра, нашла пристанище у них – в Британском музее. Так «допотопное искусство» (с легкой руки виконта) вошло в мир коммерческих сделок. Находки же последующего времени из грота де Форж попали в музей, Тулузы, а также в Берлинский национальный музей. Среди этих предметов палеолитического искусства особое впечатление производили копье-металки, украшенные изображениями лошадей.

К счастью, не все пещеры района Брюникеля попадали в границы владений виконта де Ластик Сен-Жака. Две из них, Лафей и Плантад, известные под названием Абри дю Шато (Абри Замка), были осмотрены аббатом Норорком из Брюникеля, который сообщил о них организатору естествен-ноисторического музея в Монтобане Виктору Брюну. Тот посетил эти места 7 декабря 1863 г., а в 1864 г. начал там раскопки. Тогда же он стал исследовать еще один грот Брюникеля – Батю. В том же году Ф. Гарригу продолжил раскопки в Масса и нашел гальку, украшенную гравированным рисунком медведя. Если отметить, что позже в Масса удалось обнаружить кость с еще одним изображением головы медведя, но в отличие от гравюры, найденной Лартэ, представленной не в профиль, а анфас, то особое отношение «допотопных обитателей» этой пещеры к медведю не могло не обратить на себя внимание.

В 1865 г. в «Revue archeologique» появилась статья Эжена Буржуа и Поля Делонэ «Заметки о гроте де ла Шез». В публикации сообщалось, что грот, открытый в долине реки Тардуар около местечка Вутон департамента Шаранта Артуром Бодардом, оказался заполненным древними отложениями, сходными с «обнаруженными в Периго-ре». В 1864 г. их начал раскапывать маркиз де Фибрэ, и ему сразу же посчастливилось найти несколько «художественных произведений». Теперь же, в ходе очередных исследований, Буржуа и Делонэ обнаружили там очаг, «расколотые кости, обработанные кремни, изрезанные, превращенные в орудия кости, а также инструменты, украшенные рисунками животных, периода наиболее древних памятников, оставленных примитивными обитателями Западной Европы». В статье упоминается, что правильной оценке находок из де ла Шез содействовал «знаменитый палеонтолог Эдуард Лартэ», который отметил их сходство с материалами, обнаруженными им при раскопках грота Ориньяк.

Интерес Лартэ к открытиям Буржуа и Делонэ станет понятным, если заметить, что им удалось найти орнаментированный жезл, «амулеты» и несколько гравюр, в том числе резной рисунок северного оленя, выполненный в одной манере с искусством Перигора – с высоко поднятой головой, откинутой назад или повернутой вслед стремительному движению, превосходно схваченному первобытным художником. В том же динамичном стиле были выгравированы рисунки других животных, в частности лошадей. В рассуждениях Буржуа и Делонэ о первобытном художественном творчестве отчетливо прослеживается влияние раздумий Буше де Перта и Лартэ: «Наша наука позволяет подняться к истокам человеческой истории, где мы сталкиваемся с идеей полезного, которая породила индустрию. Идея же прекрасного дала начало искусству. Племена людей, современников мамонта, которые обрабатывали кремень Сент-Ашеля и Аббевиля, достигли уже определенного интеллектуального уровня». В 1865 г. новые образцы первобытного искусства были обнаружены маркизом де Фибрэ при раскопках Ложери-Бас. 4 сентября того же года, сообщая в Академии наук об этих открытиях, он представил для осмотра участникам заседания изображение головы мамонта, вырезанное на поверхности рога северного оленя, и композицию «Дерущиеся олени», выгравированную на плитке сланца.

Через год, в 1866 г., Пеккадо де л'Иль и де Брюн возобновили раскопки около Монтабана в Брюникеле (местечко Монтанстрюк), а в 1868 г. на страницах «Revue archeologique» появилась статья «Скульптуры и гравюры доисторического времени», в которой Пеккадо де л'Иль ставил в известность научный мир, что ему удалось обнаружить на стоянке людей «эпохи северного оленя» множество «предметов роскоши», которые были «достаточно распространены» в то отдаленное время. В качестве украшений обитатели Брюникеля использовали составляющие «колье раковины, зубы оленя, а также других животных». Пеккадо де л'Иль упомянул также об открытии «свистков из первых фаланг хищников», а также изделий из кости с тщательно нанесенными на их поверхности симметричными линиями. Среди гравюр и скульптур преобладали изображения северных оленей. «Шедеврами» древнего искусства назвал Пеккадо де л'Иль две идентичные скульптуры северных оленей, изготовленные из бивней мамонта. По виду они были чрезвычайно похожи на «рукояти кинжалов», открытые Лартэ и Кристи в Ложери-Бас. Рога животных были изображены весьма характерно – отброшенными назад и прилегающими к спине, передние ноги согнутыми под животом, а задние – вытянутыми назад.

Брюникель представил еще одно неоспоримое подтверждение сосуществования человека «ископаемой эпохи» и мамонта: Пеккадо де л'Иль извлек из заполнения грота скульптуру мамонта, изготовленную из основания рога оленя. Он определил это изделие как «рукоять кинжала: четыре мощные прямые ноги с широкими плоскими ступнями соединены на концах, образуя отверстие для подвешивания; хорошо изображена «губа» слона; расположение бивней несколько необычное, но форма их точна». В самом деле, до сих пор вызывает изумление скульптура этого странного существа с бивнями мамонта, но по очертаниям больше похожего на кабана.

Предыдущая глава: Гравюра мамонта из пещеры Ля Мадлен

Следующая глава: Раскопки археолога Эли де Массена