Магия в ледниковые времена, судя по всему, не считалась необычным деянием. Тогда, в каменном веке, люди искренне верили в наличие невидимых, но прочных связей между живым существом и его образом. Именно такого рода представления и связанное с ними стремление не прямо, а косвенно воздействовать на существа из мира животных как раз и могли, по мнению Соломона Рейнака, дать толчок первобытному художественному творчеству, породить искусство, а позже содействовать его развитию.

Творчество это не ограничивалось лишь «пластическим искусством»: гравюрами, барельефами и скульптурами. Оно, отмечал Рейнак, включало также «пантомимические и драматические представления», исполнение которых преследовало ту же цель – «вызвать сходные явления в мире предметов неодушевленных и одушевленных». Так, если участники церемоний выливали на землю воду, а также имитировали гром, то они верили, что последствиями их действий будут настоящие дождь и гроза. Если, например, австралийские аборигены исполняли «танец кенгуру», то за этим (как и за другими «танцами животных», с поразительной точностью имитирующих повадки зверей) скрывалось прежде всего желание участников пляски приобрести магическую власть над животным, движения которого они имитировали.

Соломон Рейнак привлек также внимание археологов к фактам, собранным английскими этнографами Спенсером и Гилленом при изучении жизни центральноавстралийских племен. Речь шла, в частности, о церемонии intichiuma, когда члены одного из родов, тотемами которого считались личинки насекомого udnirringita («колдовские личинки»), собирались у подножия скалы с нарисованными на ее плоскостях краской изображениями этих личинок. Здесь хором исполнялись песнопения, обращенные к тотему-первопредку: насекомых призывали «слететься со всех сторон горизонта на заросли кустарника», где они найдут лакомую пищу, а людям отложат личинки, обеспечив тем самым пропитание своим потомкам. Волшебные чары песнопений перед наскальными рисунками «колдовских личинок» были призваны «обеспечить с помощью магии размножение животного-тотема». Поскольку же у других родов племени были иные животные-тотемы, то магические церемонии, подобные intichiuma, предполагали увеличение самых разнообразных пищевых продуктов и в целом усиление производительной мощи всей окружающей природы. Смысл того, что ранее называлось «тотемическим культом», приобрел в результате исследований Спенсера и Гиллена новое содержание.

В связи с открытием искусства древнекаменного века следует обратить внимание, писал Рейнак, на тот факт, что аборигены Австралии тоже воплощали образ тотема «в живописных изображениях, исполненных очень тщательно». Такие рисунки представляли собой «неотъемлемую часть тотемиче-ских ритуалов». Фигуры иногда выписывались на земле, как это удалось наблюдать при исполнении сакральной весенней церемонии рода Эму. Участники этого священного магического представления, связанного, по всей видимости, со всеобщим сезонным возрождением природы, сначала поливали своей кровью участок земной поверхности размерами около 3 квадратных метров, пропитывая его весьма основательно, а потом специально подобранной глиной (желтой, охрой) и древесным углем рисовали на этом участке эму и яйца этой птицы.

Затем члены рода, украсив тела приличествующими празднеству узорами, почтительно усаживались на корточках вокруг изображений и хором исполняли магические гимны. Торжественные песнопения сопровождались наставительными объяснениями со стороны вождя или жреца всех деталей изображенного на земле, а также танцами.

Цель подобных ритуалов была все той же – посредством магического воздействия на изображения способствовать размножению тотема и тем самым обеспечивать свое благоденствие. Речь, в сущности, шла о том, чтобы наверняка заполучить при охоте ежедневную добычу. В других случаях сходные по духу и содержанию рисунки делались на поверхностях отвесных скал, расположенных в местах, куда не смели приходить женщины, дети и люди, не посвященные в таинства тотемных церемоний.

Последнее обстоятельство стало для Соломона Рейнака отправной точкой для размышлений относительно одной из самых сложных проблем начальной истории человечества – вопроса об истинном предназначении настенного и мобильного искусства древнекаменного века.

Предыдущая глава: Колдовство и магическое изображение двойника

Следующая глава: Рейнак объясняет смысл искусства троглодитов