Буше де Перт подбирал теперь у песчанистых обрывов реки прежде всего такие камни, которые по форме напоминали ему заостренные топоры с закругленным обушком. Показывая их друзьям, а также на заседаниях в Обществе, он втолковывал каждому: эти камни не «дикие», поскольку неровности на их поверхностях (вроде округлых или вытянутых каверн-углублений) есть результат целенаправленной обработки их людьми первобытной древности. Воздействием природных сил и разными случайностями нельзя объяснить появление топоровидных камней подобной конфигурации и рельефа. Обратите внимание на их строго геометрические очертания. А как остры у них боковые затесанные края!

Буше де Перта почтительно выслушивали (да и как могло быть иначе, если разъяснения давал сам председатель Общества естествоиспытателей Аббевиля?), но, когда наступала пора высказаться, каждый качал в сомнении головой. Все как будто и верно, но ведь камни-то подобраны на поверхности земли, и кто может поручиться, что их не однажды переехала телега с колесами, окованными железными шинами? От случайных ударов могли появиться фасетки. Буше де Перт, досадуя на беспросветную непонятливость окружающих, записал однажды в дневнике горькие слова о единодушном неприятии его суждений: «Работа человека над камнем совершенно очевидна, но я один, кто это признаёт».

Что ж, если подозрения вызывают топоры, подобранные с земли, то в таком случае нужно попытаться найти их в слое, ранее никем не потревоженном. Строительство канала в Аббевиле пришлось как нельзя более кстати. Руководитель инженерных работ позволил Буше де Перту сколько угодно копаться в песке на дне канала, которое, согласно проекту, находилось на глубине 6 метров от поверхности современного русла Соммы. В одном из таких мест в июле 1837 г. и начались первые в истории археологии древнекаменного века Европы раскопки.

Вначале они принесли одни разочарования – сыпучий песок, бесконечные напластования мелкозернистых толщ уходили вглубь, и ничего в них не было и, кажется, быть не могло. Искать в таком песке следы трудовой деятельности «допотопных людей» было равнозначно поискам иголки в стоге сена. Пожалуй, другой на месте Буше де Перта вскоре оставил бы это, как представлялось со стороны, бесполезное занятие. Но он по-прежнему верил в правильность своих предположений, и его настойчивость была наконец вознаграждена. 8 августа 1837 г. из нетронутого с первозданных времен слоя, залегающего на глубине 7 метров, Буше де Перт с торжеством и ликованием извлек два рубила. Уж тут-то колесо с железным ободом не могло оказаться хотя бы потому, что Адам с Евой в колесницах не разъезжали! Вскоре там же посчастливилось найти целое скопление булыжников из кремня. Среди них лежало несколько камней, поверхности которых покрывали фасетки искусственных сколов. Их мог нанести только «допотопный человек».

Закаленный в спорах, Буше де Перт уже знал силу документально зафиксированного факта – разрез слоя и особенности размещения в нем камней он зарисовал, а каждой находке присвоил номер, который и надписал на ее поверхности. Извлеченные из песка рубила он при каждом удобном случае показывал друзьям; при этом подробно живописались обстоятельства открытия на дне канала скопления камней, быть может специально припрятанных «допотопными людьми» до лучших времен. Вот они теперь и настали, поскольку, как торжественно объявил Буше де Перт, «с этого дня начинается новая страница изучения истории человека».

Древнейшего представителя рода Homo он нарек весьма многозначительно – «Человек Природы». Археологам предстояло раскрыть его культуру. «За отсутствием памятников надо довольствоваться их пылью, а за отсутствием самих индивидуумов – теми следами, которые оставили их ноги». «Что же нам осталось?» – патетически вопрошал Буше де Перт. И сам же отвечал: «Пепел, уголь, несколько осколков кремней».

Вскоре он пришел к убеждению, что теперь, пожалуй, наступило время оповестить обо всех этих важных открытиях не только Аббевиль, но и Париж. Тщательно вымытые камни с приложенными к ним этикетками, где указывалось место находки каждого изделия, были упакованы в ящик и отправлены в Академию наук. Ответ, однако, последовал не скоро.

Но Буше де Перт не проявлял нетерпения: в Академии, очевидно, решили основательно разобраться в сути дела и потому молчат. Времени между тем он даром не терял – в 1838 г. открылась выставка «допотопных» инструментов из камня, которыми пользовался в своем повседневном труде «Человек Природы». Но ничего, кроме огорчения, она Буше де Перту не принесла: растерянное недоумение или скрытые насмешки – такова была реакция доморощенных специалистов по древностям. Не лучшей была и судьба «вернисажа» тех же экспонатов, выставленных для ознакомления с ними столичных знатоков старины. Парижские антиквары долго потом потешались над дилетантскими претензиями аббевильского таможенника, который занялся вдруг «допотопной археологией».

Предыдущая глава: Буше де Перт – таможенник из Абевиля

Следующая глава: Буше де Перт замахнулся на Сотворение