Раздосадованный неудачами Буше де Перт сделал тогда ответный шаг в неравном по силам сражении, которое стало принимать все более острый характер: он составил доклад и, приложив к нему оббитые камни, направил все это вместе в Академию наук. Посылку сопровождало прошение о том, чтобы многознающие специалисты осмотрели его находки и вынесли суждения о его идеях относительно «новых страниц изучения истории человека».

Просьбу председателя Общества естествоиспытателей Аббевиля нельзя было не уважить. Да к тому же и дело-то было настолько очевидным, что опытным экспертам Академии не пришлось долго ломать голову над курьезным собранием речных булыжников, покрытых оспинами каверн. Помилуй бог, как же можно, находясь в здравом рассудке, выдавать их за результаты разумного труда «допотопного существа», никому не ведомого «Человека Природы»? Поскольку же собрание камней из песчаных отложений реки Соммы к остаткам культуры древних людей отношения не имеет, то, разумеется, ни о каком подтверждении «идей» аббевильского дилетанта речи быть не может.

И все это говорилось о коллекции, которая, по мнению Буше де Перта, могла составить гордость любого музея мира! Кого угодно могло сразить наповал заключение Академии, высшего судии во всех областях познания (не апеллировать же, в самом деле, к богу?), но только не директора таможенного управления Аббевиля. Глубокое убеждение в своей правоте вдохновило его на действия самые решительные: в 1839 г. он направился в Париж, чтобы встретиться с противником лицом к лицу. Буше де Перту казалось, что ему не составит труда убедить своих оппонентов – дело-то ведь очевидное, если оставить в стороне предубеждения. Академия согласилась принять визитера и, отдавая дань важности вопроса, а быть может, желая окончательно избавиться от назойливых претензий дилетанта, определила в собеседники де Перту одно из лиц высшего ранга.

Вот тогда-то для Эли де Бомона и наступил момент познакомиться лично с «вымогателем признания». Непременный секретарь принял Буше де Перта со всей академической деликатностью, по-отечески ласково. Когда коллекция, образец за образцом, была просмотрена, Эли де Бомон стал терпеливо втолковывать заблудшему в одержимости гостю, что если привезенные им в столицу камни действительно оббиты, а не представляют собой игру природы и если даже допустить, что они в самом деле найдены глубоко в земле и вместе с костями слонов и носорогов, то они принадлежали, очевидно, римлянам. Ведь это они во времена Юлия Цезаря строили военные лагеря здесь, под Парижем, на землях варваров-кельтов. Да и слонов с собой привели они, римляне.

Однако отеческие наставления академика не убедили Буше де Перта. Объясняясь с Эли де Бомоном, он дал понять ему, что вовсе не стремится представить «Человека Природы», который обрабатывал эти камни, предком современных людей. Дело под конец беседы дошло даже до того, что гость принялся успокаивать секретаря, что он и не думал опровергать великого Кювье, ибо, в согласии с его идеями, сам считает, что древние люди, современники ископаемых слонов, как и эти гиганты, погибли позже в одной из тех самых природных катастроф, которые, согласно выдающемуся естествоиспытателю, и определяли последовательную смену на Земле сообществ животных. Эли де Бомон едва нашел в себе силы дослушать это «жалкое бормотание», а затем, подводя итоги затянувшимся пререканиям, не выдержал и прозрачно намекнул на научную еретичность воззрений Буше де Перта, в основу которых положены всего лишь сомнительные булыжники. Разговор он завершил назидательно-ироническим пожеланием обосновывать идеи не только эмоциями.

Но кто бы мог подумать, что это пожелание будет реализовано незамедлительно! Эли де Бомон был потрясен, когда в течение трех лет – в 1839– 1841 гг. – один за другим вышли из печати пять томов сочинения Буше де Перта, озаглавленного настолько претенциозно, что трудно было отделаться от впечатления: Академии брошен дерзкий вызов. Посудите сами – «О сотворении. Сочинение о происхождении и развитии живых существ». В этом труде, в частности, упорно проводилась мысль о глубокой древности человечества, а подтверждением тому служили все те же отрытые в песках долины Соммы «сомнительные камни».

Академию, однако, не смутила многотомная атака аббевильского естествоиспытателя. Книги его были встречены в штыки – их осыпали насмешками. В залпах скептических откликов сочинитель «Сотворения» представлялся графоманом-дилетантом и даже нечистым на руку человеком. Никто ведь не был уверен, что булыжники не обколол он сам или его друзья-землекопы, строители канала. К моменту издания последнего тома «Сотворения» Эли де Бомону доложили, что на подмогу Академии пришли святые отцы, которые призывают запретить чтение богохульных сочинений Буше де Перта, противоречащих не просто здравому смыслу, а духу святой Библии. И в самом деле, разве не воспринимается как вызывающая крамола одно лишь название многотомного труда – «Сотворение»? Творец-то в мире один – господь бог, всевышний.

Предыдущая глава: Буше де Перт ищет допотопные инструменты из камня

Следующая глава: Допотопные древности испытывают терпение Академии