Буше де Перту выпала уникальная по редкости и курьезности честь – он удостоился звания еретика не только со стороны клерикалов, но и академиков!

Ведя борьбу на два фронта, аббевильский ученый между тем и не помышлял о капитуляции. Огорчило его в 1841 г. только одно печальное событие – неожиданно умер самый преданный друг и единомышленник – Казимир Перье, и теперь ему предстояло сражаться в одиночку. Но в 1844 г. Буше де Перту повезло – в присутствии членов Аббевильского общества естествоиспытателей он вынул из песчанистых отложений топоровидный, «в виде груши», инструмент, покрытый фасетками целенаправленных сколов, и залегающий рядом с ним огромный зуб древнего слона. Какие еще нужны доказательства одновременности проживания на Земле «Человека Природы» и вымерших в незапамятные времена животных? Буше де Перт не преминул тут же радостно сообщить в Париж о знаменательном событии.

Академия безмолвствовала. За оскорбительным молчанием явственно просматривалось нежелание до бесконечности заниматься пустяками, а быть может, и презрение к неугомонному «любителю науки». Однако одержимый невежда продолжал испытывать терпение Академии. Люди «истинной» науки усматривали в том откровенное хулиганство, а клерикалы – богохульство тронувшегося умом таможенника.

Но поистине нет границ человеческому сумасбродству, если оно к тому же внушается дьяволом. В 1849 г. Буше де Перт как ни в чем не бывало напечатал в Париже первый том своего монументального сочинения – «Кельтские и допотопные древности». Это было началом подведения итогов изысканий провинциального естествоиспытателя, и, очевидно, потому он, препровождая в Академию свою книгу, написал в письме, что просит создать комиссию для проверки обоснованности выводов, следующих из его труда. Буше де Перт выражал надежду, что почтенные ученые прибудут в Аббевиль, чтобы здесь, на месте, во всем разобраться досконально.

Трудно вообразить ярость Эли де Бомона, когда он понял, что придется создавать комиссию, ибо нет более возможности утихомирить фанатично настойчивого «естествоиспытателя из Аббевиля». Однако до поездки в городок на Сомме дело не дошло. Да и зачем, скажите на милость, знаменитостям трястись по не мощеным дорогам провинции, если простое ознакомление с «трудом» Буше де Перта показывает, с кем придется там иметь дело и что предстоит осмотреть? Тем не менее Эли де Бомон надолго запомнил, какое ошеломляющее впечатление произвело на него перелистывание «Допотопных древностей». Что там мысли об использовании в труде «Человеком Природы» оббитых камней в те незапамятные времена, когда, согласно мнению великого естествоиспытателя Жоржа Кювье, и людей-то на Земле быть не могло?! Разве может это шокировать теперь, когда узнаешь, что Буше де Перт пошел в своих претензиях еще дальше и утверждает, что «Человек Природы» не только делал каменные инструменты, но и испытывал потребность изготовлять предметы искусства. Виданное ли дело – художественное творчество в «допотопные времена»?! Просмотрите для начала главу XXII «Допотопных древностей» – «Фигуры и символы кельтской эпохи», а если выдержите подобное чтиво, то и очередную, XXIII главу – «Фигуры и символы допотопного периода». Такой продуманной последовательности глав Эли де Бомон (при всем недоброжелательстве к сочинениям Буше де Перта) не мог не отдать должное: читателя сначала незаметно и, признаться, весьма убедительно подводят к мысли, что в оббитых камнях сложной конфигурации, найденных в «кельтских отложениях» окрестностей Аббевиля, можно увидеть скульптурные изображения разных животных. Эти фигурки залегали на глубине 7–9 метров от поверхности земли и значительно ниже современного русла реки Соммы.

Предыдущая глава: Буше де Перт замахнулся на Сотворение

Следующая глава: Фигуры и скульптурки животных