Изделия, напоминающие по своей форме образы зверей и птиц, таможенник находил в слоях пепла и углей среди обломков костей и глиняных урн, и связь их с деятельностью древних кельтов ни у кого, даже у Эли де Бомона, не вызывала сомнений.

Но не только животные становились, как уверял Буше де Перт, объектом художественного воплощения у древних кельтов. Встречались, хотя и очень редко, изображения человека, впрочем в большинстве случаев «вызывающие наименьшую уверенность» в справедливости такого заключения.

Вот он, еще один особо коварный, убаюкивающий подозрительность ученых, прием аббевильского упрямца. Надев на себя маску осторожного, трезво-критического исследователя, он ловко создавал видимость объективного поиска, полного колебаний, многократного взвешивания «за» и «против». Так заманивался в хитро расставленные сети легковерный читатель.

Посмотрите, как представлен, например, бюст человека из белого, смешанного с синим кремня, высотой 10, шириной 7 и толщиной 2 сантиметра: «Обработан ли этот предмет? Действительно ли хотели сделать изображение человека, или это результат случайности? Вероятно, здесь – и то, и другое. Заметьте, что контуры затуплены по всей части, образующей лицо и шею. Одно только это еще не говорило бы об обработке, но, рассматривая изгиб плеча, вы заметите здесь небольшие фасетки, сделанные с целью уменьшения ширины его. Посмотрите также на волосы в том месте, где они сближены с лицом. Вы увидите здесь поперечные срезы, а это если не доказательство, то, во всяком случае, указание на вероятность». А вот описание одного из двух «скульптурных набросков» головы человека, «изготовленных... рукой древнего мастера», которые лежали около урны с прахом умершего: «И я все-таки спрошу: не случайность ли эта форма? Или это результат последовательной работы? Возможно, шея и верх носа фигуры отделаны посредством нескольких легких ударов, а верх головы или головного убора был округлен изготовителем. Но в этом нельзя быть уверенным, и я более склонен думать, что кельт, пораженный сходством камня с человеческой фигурой, принял ее такой, какой она получилась после удара отбойником».

Главную трудность в констатации факта намеренного изображения кельтами голов людей анфас или в профиль Буше де Перт усматривал в отсутствии их «аналогов», то есть в не серийности этих фигур, которые, как правило, располагались «в пепле и угле кельтских захоронений». Со значительно большей уверенностью, хотя и не без оговорок, представлялись Буше де Пертом фигурки животных, и причина тому – обилие «аналогий». Скульптурки образовывали почти монотонные, с одинаковыми деталями серии, и потому возникал резонный вопрос – если отрицать возможность намеренной имитации, то чем тогда объяснить, что одна и та же форма столько раз и так рабски повторяется? К тому же в тех же захоронениях и культурных напластованиях стойбищ часто встречались кости как раз тех животных, образы которых Буше де Перт усматривал в контурах фигурных кремней, во многих случаях явно подработанных или подправленных.

Буше де Перту удалось выявить скульптурные изображения голов и фигурок лис, волков, медведей, диких кабанов, лошадей, быков, баранов, крыс, выдр, ящериц и даже рыб и лягушек, а также морских млекопитающих. Скульптурки изготовлялись часто «из обычных плоских отщепов, слегка ретушированных», порой со следами воздействия на них огня. И всегда в них была видна рука человека. Буше де Перт не скрывал, что сходство подобных скульптур с определенными животными «не близкое, но они – отнюдь не плод чистого воображения». Весьма выразительно выглядели фигурки медведей, открытые в Портлетте «рядом с медвежьими челюстями», и голова жвачного животного с выделенными серией сколов «мордой, глазом, ухом, не очень правильными, но в целом производящими убедительное впечатление».

Не менее выразительные ряды составили скульптурные изображения голов и целых фигур птиц, в том числе сокола («У меня мало доверия к единичным изделиям особенно когда речь идет о фигурках птиц», – не преминул подчеркнуть Буше де Перт). Некоторые из этих птиц с «острыми и крепкими клювами были определенно обработаны, другие сомнительные. Но поскольку они найдены в кельтских захоронениях, то, вероятно, были помещены туда в силу их сходства, пусть порой чисто случайного, с птицами». Кельты изготовляли также скульптурки уток, куропаток, дроздов, перепелок, дроф, бекасов, болотных куликов, коноплянок и прочей мелкой пернатой дичи.

Буше де Перт обратил внимание на то, как остроумно превращали кельты иногда случайные по очертаниям отщепы в скульптурки. Для этого, оказывается, «достаточно было иногда одногоединственного скола, удаления простой чешуйки». Так, на отщепе кремня, воплощающем куропатку, «если посмотреть на него спереди, можно заметить слева ямку, похожую на глаз. Ямка эта естественная. Но на той же высоте справа сделан второй глаз, путем явного отделения небольшого отщепа. Значит, этот кремень был положен около кельтской урны намеренно». Случайно получившаяся при раскалывании черного кремня головка кулика «была затем мастерски усовершенствована, чем и объясняется, что клюв длиной 8 сантиметров, уменьшаясь в толщине до 2 миллиметров, не сломался. Это стало следствием поперечных сколов, снятых с него до самого острия. Фасетки их, которые можно сосчитать, систематически рассредоточены во всех направлениях. Задняя часть головы округлена тем же способом».

Предыдущая глава: Допотопные древности испытывают терпение Академии

Следующая глава: Фигуры и символы Человека Природы