Особую опасность, по мнению Вилановы, представляет убеждение, что признание ископаемого человека «означает отказ от религиозных представлений» как явления, противоречащего новой науке – археологии древнекаменного века. От этого возникают досадные препятствия, не позволяющие «пролить свет на начало истории человечества». Но тем большее восхищение вызывают те, кто в такой ситуации ведет борьбу. В связи с этим Виланова произнес подлинный панегирик Буше де Перту, «действительному основателю науки предыстории... одному из тех гениев», кто, несмотря ни на что, не поступился «справедливой идеей». Виланова поведал слушателям о тяжелой борьбе за истину, которую пришлось на протяжении двух десятилетий самоотверженно вести Буше де Перту, отстаивая свои находки. «Следует отметить... что этот неутомимый и настойчивый исследователь в то время был единственным, кто высказал идею о том, что найденные предметы – это творение человека, но счастье не улыбнулось ему в смысле обнаружения останков этого человека...»

Далее Виланова отметил, что со времени Буше де Перта удалось сделать множество интереснейших открытий, опубликовать большое число статей и книг, организовать множество археологических музеев и научных обществ, занимающихся изучением древних людей, провести несколько конгрессов с обсуждением самых трудных и сложных проблем. «С уверенностью можно сказать, – говорил Виланова, – что нет такой области науки, которая бы за столь краткий срок сделала столь удивительные успехи. Все цивилизованные страны Европы и Америки приняли участие в этом прекрасном порыве». Правда, признал с горечью Виланова, археология в Испании еще «не перешла в область настоящей науки». Поэтому необходимо сделать все возможное, чтобы вывести страну «из состояния прискорбного равнодушия» к археологии. Провинция Сантандер дает тому хороший пример, ибо «среди ее благородных сынов есть люди, любящие свою родину, все то, что может способствовать ее возвышению и продемонстрировать древность ее истории. Это – усердные археологи такого уровня, как Саутуола, Перес дель Молино и другие. Их исследования увенчаны самыми счастливыми результатами».

Такова была превосходно продуманная прелюдия бесед Вилановы. После чего он переходил к главному сюжету, ради которого и прибыл в Сантильяну. Первые же реплики его, касающиеся Альтамиры, не оставили ни у кого из сидящих в зале сомнений, как он относится к этому феномену. Альтамиру он представил как «самую важную в Европе» пещеру, в которой, по его словам, «заключены бесценные сокровища». Далее Виланова, будто настойчиво споря с невидимым противником, подчеркнул, что пещеру не знал никто из тех, «которые могли бы осознать важность ее открытия и решиться на все трудности, связанные с ним». Подобное обстоятельство, по его словам, приобретает теперь принципиальное значение, поскольку возникла настоятельная потребность «рассеять необоснованные предположения, которые не замедлили появиться». Однако Виланова явно не испытывал желания долго задерживаться на аргументах, подтверждающих добропорядочность хорошо известного в Сантандере исследователя Альтамиры. Ведь слушателям хотелось поскорее узнать главное – каковы его личные впечатления от настенной живописи Альтамиры?

Мастерство древнего художника Виланова оценил как «высшую степень искусства». Что касается более примитивных изображений дальних галерей, то их он представил как своего рода эскизы, «пробы кисти». В древности настенного искусства Альтамиры Виланова не сомневался. Этот вывод он подтвердил интересными наблюдениями. Оказывается, до нанесения красок древний художник, судя по неоднократным четким прерывистым царапинам, сделанным «грубым и широким» каменным обломком, намечал сначала достаточно ясные контуры будущего изображения. Это обстоятельство Виланова считал важнейшим, поскольку «подобный факт в истории искусства не отмечался – начинать произведение искусства с контура, сделанного гравировкой». Учитывая, что контуры определенно делались не тонким и острым металлическим орудием, а именно камнем, гость из Мадрида пришел к «решительной уверенности», что все сделанное в Альтамире относится к глубокой древности. Что же касается темноты в пещере, из-за которой, как считают некоторые, такие изображения сделать было невозможно, то нужно учитывать, что «в те времена мог существовать вход в пещеру, и она освещалась лучше».

Предыдущая глава: К делу подключается Хуан Виланова

Следующая глава: Итоги изучения Альтамиры озвучил Виланова