Ривьер очень охотно пошел навстречу желанию Картальяка исследовать Ля Мут. Через два дня после осмотра грота Пэр-нон-Пэр Картальяк прибыл в пещеру, чтобы «со всей тщательностью проверить его открытие, обследовать обстановку, изображения и линии и все возможные детали». Увиденное повергло его в крайнее изумление, ибо многое, связанное с проблемой пещерного искусства, оказалось «особенно осложненным». Что же именно в первую очередь? А вот что: «Гравюры начинаются в длинном коридоре, очень далеко от дневного света. И если в Пэр-нон-Пэр можно подумать, что речь идет о случайном произведении, следствии какой-то фантазии троглодита, который рисовал просто так на стенах своего дикого жилища, то здесь перед нами – творение систематическое, сознательное украшение пещеры на значительном расстоянии. Напрасно было бы призывать на помощь воображение или обращаться к этнографии! Сколько бы сведений мы ни получали издалека, даже из Трансвааля, Австралии, Северной Америки, ничто не может навести на мысль о том, почему эти поверхности украшались таким образом и для каких сцен требовался этот долговременный декор в земных недрах. Более того, непонятно, почему это делалось в таких темных логовищах... Даже располагая современными средствами освещения, нам не так уж легко преодолевать тьму этих галерей, осветить достаточную площадь стены, с тем чтобы заметить силуэты «эпохи мамонта и северного оленя». Но еще более удивительно, что они нарисованы, несомненно, уверенной рукой, с определенной стилизацией, точно такой же, какая характеризует небольшие гравюры на кости и гальках. Следует допустить, что глаза троглодитов были гораздо более приспособленными к тому, чтобы видеть в полутьме, чем наши».

Со всей тщательностью осмотрел Картальяк стены Ля Мут, многократно проходил по галереям, проползал по низкому лазу. Принял, наконец, участие в раскопках, которые только что начал Эмиль Ривьер, и – о удача! – «сам, расчистив совершенно нетронутую землю, обнаружил изображение ноги одного животного». О каком подозрении в подделках могла идти тут речь? Да и вход в пещеру был закупорен в незапамятные времена, а в самой глиняной «пробке», как и в заполнении галереи, залегали каменные изделия эпохи палеолита и кости вымерших животных. Аргументы, подтверждающие древность гравюр и живописи Ля Мут, были столь же неотразимы по силе, как и в Пэр-нон-Пэр. Вот почему Картальяк тогда же «имел удовольствие признать, что месье Ривьер не заблуждается». Более того, пусть знает каждый, что он, «побывав с интервалом в два дня в Пэр-нон-Пэр и Ля Мут, более не сомневался в доисторической древности гравюр, в их синхронности».

С тех пор Картальяку все как-то было недосуг поискать гравюры и живопись в других пещерах Франции и рассказать в печати о своих размышлениях, навеянных посещениями Пэр-нон-Пэр и в особенности Ля Мут. Но зато не его ли, Картальяка, позиция в отношении оценки настенного искусства пещер повлияла на самого Габриэля де Мортилье, который в 1898 г. вдруг взял да и напечатал в VIII томе журнала «Revue mensuelle de I'Ecole d'Anthropologie de Paris» статью под названием: «Grottes ornees de gravures et de peintures». В ней он, сообщая об открытии произведений графики и живописи в гроте Пэр-нон-Пэр, дал, как и Картальяк, высокую оценку методам раскопок Франсуа Дало, точности фиксирования положения обработанных камней и костей, как и особенностей их группировки, мастерству этикетирования находок и верности датирования отложений, перекрывающих гравюры. Изображения, по его мнению, наносились первобытными людьми на стену пещеры «с целью украшения». К сожалению, описывая пещерные рисунки и отмечая детали их рассредоточения, метр Мортилье не столько анализировал явление, сколько просто констатировал факты, которые явно озадачивали его: пересечение одних рисунков другими; контурность изображений, у которых порой недоставало передней или задней части, одного рога или уха; отсутствие детализации фигур; наличие многих рисунков, «оставляющих желать лучшего» из-за «слишком длинной шеи» или «слишком большой головы»; ориентация одних изображений влево, а других вправо; совмещенность рисунков животных со странными сплетениями линий. «Художников» Пэр-нон-Пэр Мортилье представил читателям как существ, которые не умели еще долго «концентрировать свое внимание на изображаемых предметах». Под конец Мортилье все же воздал им должное, отметив, что рисунки их обладают «особой физиономией» и представляют собой «произведения не детей, а людей, имеющих хотя бы и наивное, но в какой-то мере верное представление о формах». В итоге он констатировал: «Все произведения относятся к одной семье, к одному уровню цивилизации».

Предыдущая глава: Картальяк собственноручно исследует пещеры

Следующая глава: Фигуры мамонта на стене