Закончив осмотр первой камеры, пол которой был покрыт твердой сталагмитовой коркой с включениями пепельного цвета брекчии, Саутуола двинулся с Марией во вторую и конечно же не мешкая приступил к осмотру потолка. Расчет оправдался: в глубине камеры удалось усмотреть четыре не очень понятных пальцевидных по очертаниям рисунка. Однако сюрприз на сей раз преподнесли стены пещеры. На поверхности их распластались какие-то странные – длинные и слегка извивающиеся – линии, рассеченные короткими, вертикально направленными черточками. Эти непонятные знаки были выписаны черной и красной краской. В третьей галерее не без усилий удалось найти лишь один рисунок фигуры животного, напоминающего лошадь, а при входе в четвертую снова встретилось изображение бизона и головы лани с крупными ушами и странным треугольным глазом. В пятой галерее, куда пришлось несколько метров ползти на коленях, все время опасаясь задеть потолок, на стенах размещалось множество линий, но не красочных, а гравированных. Они были прочерчены каким-то острым орудием. Потолок этой части пещеры оказался покрытым тонким слоем влажной глины. Судя по всему, это обстоятельство не осталось без внимания неведомых посетителей пещеры, и они не преминули воспользоваться благоприятной возможностью дать знать о себе – на поверхности глины всюду ясно прослеживались неглубокие полосы, видимо прочерченные пальцами. В самой же галерее на стенах, помимо увиденного в 1875 г., Саутуола, к своему удовольствию, выявил несколько изображений животных. Но отчего это художник работал здесь столь небрежно – рисунок сделан черной краской лишь по контуру, а тело осталось не закрашенным. Среди обнаруженных фигур было также странное существо с туловищем не то быка, не то лошади и с птицеобразной головой.

На обратном пути дон Марселино, всматриваясь в стены пятой галереи, отметил, что поверхности каменных выступов в зоне узкого прохода, а кое-где и на стенах выглядели неестественно гладкими, как бы заполированными «при движении людей и зверей». Раздумывая над прочерченными линиями, Саутуола подумал – не оставлены ли они летучими мышами? Но это предположение пришлось, однако, тут же отвергнуть, поскольку царапины прослеживались «и в таких местах, где подобная возможность исключалась». Вообще, вход в пятую галерею был в древности, очевидно, более удобным. Судя по неровному песчанистому полу, здесь в прошлом протекал полноводный ручей. На поверхности русла валялось множество костей, в том числе один огромный позвонок.

Обращало на себя внимание и то обстоятельство, что на стенах всех галерей, за исключением первой, слева и справа, как бы строго соответствуя друг другу в противостоянии, виднелись черные полосы. Саутуола сначала подумал, что такие рисунки можно рассматривать как памятные отметки пути для новичков, оказавшихся в темном лабиринте пещеры. Но вскоре он заметил, что изображения эти «делались не на уровне руки, а значительно выше», а самое главное, как это ни странно, – «в отдалении от дороги, по которой должен был двигаться человек». К тому же поражало и необъяснимое обилие подобных знаков, иногда как бы намеренно запрятанных в глухих закоулках, в малозаметных местах, для чего-то загроможденных камнями. Разумного объяснения всему этому найти было нельзя.

Мария с недоумением смотрела на отца. Почему он вдруг стал молчаливым, даже сумрачным? Отчего не обрадовали его рисунки быков? Ведь они такие красивые. Марселино де Саутуола между тем никак не мог прийти в себя. Он был ошеломлен пещерной живописью настолько, что весь окружающий мир для него как бы перестал существовать. В голове его роилось множество вопросов: у кого и когда возникло нелепое желание расписать потолок темной и сырой пещеры? Для чего делалось это в столь недоступном и малоподходящем месте? Как художник рисовал в темноте? Значит, использовалось искусственное освещение? Но каким оно было, если на расписанных участках потолка и стен Альтамиры не сохранились следы копоти от факелов и костров? И, наконец, главное – быки такого облика сейчас не встречаются в Испании. Это какие-то необычайно могучие, покрытые густой шерстью горбатые бизоны. Тот, кому пришла в голову мысль расписать потолок пещеры, судя по всему, многократно наблюдал этих животных, неведомых теперь большинству европейцев. Так что же, он, выходит, был их современником?

Предыдущая глава: Почему же художник не нарисовал головы?

Следующая глава: Неужели рисунки на потолке пещеры – дело рук троглодитов?