Слева к залу галереи с рисунками второй группы примыкает ответвление «трубы», на стене которой была открыта гравюра трехногой самки северного оленя с небольшой головой и маленькими рогами. Животное было поражено в грудь рогатиной. Тонко выгравированную фигуру мамонта, расположенную рядом, перекрывала гравюра еще одной самки северного оленя, мчащейся галопом. С помощью штриховки мастерски передавался шерстный покров на боку, голове и ногах. Темные пятна краски размещались в линию на боку оленихи. Судя по остаткам бледно-коричневой краски, все тело ее было некогда раскрашено. Размеры полихромных фигур оленей составляли около полутора метров. В самом отдаленном из залов Ривьер заметил гравированную и старательно выписанную черными, коричневыми и ярко-красными линиями фигуру, которая напомнила ему по виду хижину угольщиков – с прямоугольной крышей, боковыми подпорками и дверью. Рядом с хижиной находились, образуя единое панно, геометрический рисунок – три выгравированных и окрашенных в красный цвет шеврона, а также изображения северного оленя и мамонта. Загадочный «в косой проекции» рисунок, который определили затем как «дарохранительницу, где обитали духи, управлявшие промысловыми животными и влиявшие на их умножение и удачную охоту», дал название всей пещерной камере – «зал хижины». В нем были открыты также изображение горного козла, совмещенное с изображением носорога, рисунки мамонтов, лошадей, самца северного оленя и, возможно, медведя или еще одного весьма странного вида носорога...

В августе 1896 г. Ривьер снова в Париже. Академия наук заслушала его доклад о пещере Ля Мут, который вскоре был опубликован. В 1897 г. в Сент-Этьене состоялся очередной конгресс Ассоциации содействия прогрессу науки, на котором Ривьер тоже выступил с докладом. Он был опубликован тогда же в виде брошюры, где текст сопровождался четырьмя рисунками и одной таблицей иллюстраций. Ривьер снова пригласил всех желающих посетить пещеру, чтобы каждый мог убедиться в справедливости его заключений. Что из этого вышло, предстоит узнать в следующей главе. А пока... Оппоненты Ривьера выдвигали довод, хорошо известный Саутуоле, – поскольку на стенах и потолке пещеры в Ля Мут отсутствует копоть, значит, гравюры исполнялись при более совершенных источниках света, чем те, которые могли быть у древнейших людей. Вывод: рисунки в пещере – позднейшая фальсификация.

Между тем случилось так, что Эмиль Ривьер, обследуя сантиметр за сантиметром галерею и «залы» Ля Мут, нашел-таки ответ. 29 августа, вблизи от места, где Гастон Бертумейр заметил первую гравюру бизона, Ривьер неожиданно наткнулся на выточенную из камня «лампу» в виде плошки, с остатками животного жира на дне. Фитиль такого светильника мог дать достаточно света, чтобы гравировать рисунок или рассматривать изображение. Более того, мягкий желтовато-красный свет переносной «лампы» превосходно подсвечивал и оттенял линии гравюр, наполнял их жизнью. При этом угол освещения можно было легко менять. Не будет ли и ответ на вопрос – отчего люди древнекаменного века стремились запрятать свои рисунки в глубины темных подземелий – столь же обескураживающе простым?

Предыдущая глава: Исследования пещеры в Ля Мут

Следующая глава: Изображения в пещере Пэр-нон-Пэр